Он забыл, когда выходил на улицу. Он не был болен. Просто не хотел. Когда в институте учили про депрессию, он удивлялся такой болезни. Единственная болезнь, в возможность которой ему было трудно поверить… Хорошо, что он не пошел в практикующие врачи, а ударился в науку… Иначе ему пришлось бы выходить на улицу. А вдруг ветер вгонит еще глубже его тоску? Сейчас она, как тиски, а будет – как нож в сердце? Вдруг люди будут смотреть на него и улыбаться? Они будут улыбаться, а он захлебывается от внутренних слез… И депрессия поползет из души, как рак, чтобы встать у горла, и душить его своей безысходностью и отчаянием.

Он никуда не выходил год или больше. Мама приносила продукты и выносила мусор… Она качала головой и украдкой вытирала слезы… Прибегала ассистентка. Вчерашняя студентка с наивными глазами и отличными рекомендациями. Общалась по-деловому, забирала наброски, меняла ленту на диктофоне, потому что писать у него вообще не было желания. Она приходила и уходила так, что он ее практически не замечал… Даже имени не помнил…

Голубь сел на окно с той стороны жизни… Да-да, не окна, а именно жизни… Здесь – его мир, его скорлупа. Там – злые силы, которые отняли у него веру в счастье и любовь… Перечеркнули будущее. Ведь любимая не просто ушла, она оказалась циничной и жесткой… Чувство сломало его? Да, это так… Слабак? Да, но ведь не запил, не бросился вниз, на бетонные плиты двора… Просто потерял нить, ведущую его по жизни. И не хотел искать… Она нашла его сама.

Голубь сел на отлив и застучал клювом в стекло… «Интересно, - подумал странный мужчина, - а если голубь захочет умереть, он сможет броситься камнем вниз, как лебедь?».

Голубь смотрел на него через стекло… И вдруг он увидел, что на лапке у голубя кольцо, которое держит крохотный сложенный листочек.

Он посмотрел еще раз, и отвернулся…

Голубь прилетал каждый день. И подолгу барабанил клювом в окно. Он зарывался с головой под подушку и бил кулаками по кровати, в надежде, что его ярость и гнев отпугнут настойчивую птицу.

На пятый день он сломался, и открыл окно. Записка, закрепленная в кольце, на лапке почтового голубя была лаконичной: «Ты мне нужен». И все. Ни подписи. Ни намека на личность.

Он пытался закрыть окно, но голубь вышагивал по подоконнику, и всем своим видом показывал, что никуда не улетит без ответа. За последние пять дней он понял, что эта битва выиграна не им, поэтому написал ответ: «Ты кто?». Голубь вылетел из окна, и исчез так быстро, что он не увидел даже, в какую сторону тот полетел.

Голубь вернулся утром. Он не ожидал его увидеть так скоро. На этот раз он открыл сразу. Ответная записка гласила: «Я твоя жизнь».

И полетела череда писем, голубиная почта исправно приносила каждый день новые записки. Форточка была открыта теперь постоянно, и шум города не пугал его.

«Как это - моя жизнь?»
«Забытая тобою»
«Жизнь не умеет писать»
«Зато она умеет плакать»
«Ты философ?»
«Я просто хочу тебя вернуть»
«Я жив и так»
«Это всего лишь видимость»
«Хватит загадок! Кто ты?»
«Я твоя судьба»
«Я хочу тебя увидеть»
И тишина. Ответ не прилетел ни завтра, ни послезавтра… Он ждал голубя. Едва проснувшись, он подбегал к окну, и оглядывал улицу… Голубя не было… Он стал работать, чтобы не думать о маленькой птичке, сумевшей перевернуть его внутренний мир вверх дном.

Голубя не было неделю, две… Через три недели он вышел на улицу и стал вглядываться в птиц, кружащих над площадью. Ему казалось, он узнает его сразу… Может быть, он потерялся? И надо только чуть-чуть поискать?

Через неделю поисков он вышел на работу. Привычная суета, свой кабинет, и ассистентка с наивными глазами, как там ее зовут…

Он работал до вечера, а по дороге домой вглядывался в голубей, пытаясь найти, вглядывался в девушек, пытаясь угадать, почувствовать сердцем.

Он поймал себя на мысли, что вспоминает совсем не ту, которая лишила его радости жизни, а ту, что подарила вновь… Только вот какая она…

Голубиная мания не проходила… Он работал, как одержимый, пытаясь догнать то, что так долго катилось по инерции.

В тот день он решил, что можно позволить себе расслабиться и погулять. Уйти пораньше с работы… Он открыл дверь кабинета, и почувствовал сквозняк. Ассистентка стояла на коленях на подоконнике у открытого окна, стряхивая крошки с ладоней… И чудесная, до боли знакомая птица, подбирала их быстро и ловко. Она обернулась, и слегка потеряла равновесие. Сколько времени надо человеку, чтобы понять, что он полный глупец? Кому-то жизнь, а кому-то одно мгновение. Он подхватил ее, не давая упасть. А глаза-то совсем не наивные.Просто огромные, глубокие. Умные…

- Это ты?
- Нет.
- Что нет?
- Не важно.
- Почему?
- Чтобы жить…
Он вспомнил, что ее зовут Вера. Какое удивительно точное имя.
- Ты права. Я только начинаю жить… Нет. Мы начинаем…
Он обнял ее крепко-крепко, целуя замечательные глаза, теплые губы и грея замерзшие ладошки. на аккуратно высвободилась из объятий…
- Я пишу кандидатскую. По борьбе с депрессией… И про голубиную почту…
Хитрая улыбка освещала лицо новым, таким теплым светом…
- Так я был подопытным кроликом? И после этого ты хочешь, чтобы я был твоим научным руководителем?
Голос серьезный, а глаза смеющиеся. Нет, хохочущие от переполнявших чувств!
- Нет. Я хочу, чтоб ты просто был моим…

Они стояли рядом. Такие родные, как будто за плечами целая жизнь. а наше счастье всегда можно благодарить случай. каждого он свой… Взгляд, встреча… понимание… Или крылатое чудо, которое принесло весть о том, что для кого-то ты – целая жизнь…

Она меняла и меняла себя, потому что у нее была красивая соперница. Но его не привлекали ни выбеленные волосы землистого оттенка, ни новая окружность губ, ни дурацкие синие линзы. А он волновал ее, как и прежде.

Да, это был счастливый шанс, когда ее каблук сломался. Стас не бросил девушку в беде. Он вызвал ей такси, хотя Лена жила в пяти минутах ходьбы от дома. Все, чего она могла добиться, это его насмешливая фраза в курилке «смотреть тошно!»

Все, хватит! Время уничтожить все, связанное со Стасом, прежней жизнью, и вообще, с землей. Она смотрела, как горят ее личные дневники, и мечтала: хорошо бы вот так оторваться от земли, или хотя бы стать стюардессой... По крайней мере, она поклялась себе больше ни минуты не жалеть о нем и больше никогда не быть блондинкой. Пусть нею будет Таня.

Ее новая жизнь началась неудачно. В авиакомпании ей отказали. Приговор был жестоким: «Внешность нефотогенична, губы толстые, волосы тусклые, ваш английский оставляет желать лучшего, не говоря о французском, и вы не говорите на испанском...» Дома что-то осенило ее. «И всего-то?» Значит, нужно только выучить испанский и подтянуть английский... Значит, полные губы больше не нужны! Столько усилий, чтобы изменить себя! Ничего, все будет иначе ради другой цели: авиакомпании.

И она стала брюнеткой. Ее вдохновляли собственные успехи. Она делала их для того, чтобы стать стюардессой, и ей не хотелось на землю. Она стала высококлассным специалистом и уважаемым лицом компании. Она знала несколько языков, несколько точных наук, деловой этикет, культуру стран мира, медицину и продолжала совершенствоваться. Она с иронией слушала счастливые рассказы о любви, и не вспоминала о своем Стасе. Тем более, уже не надеялась увидеть его лицом к лицу, да еще в полете.

Все та же пара: Стас и Таня, у них туристическая путевка. Лена выполняла свои обязанности. В салоне звучал ее приятный голос. Она приветствовала пассажиров по-русски, а затем еще на двух языках. Она отвечала на беспокойные вопросы какого-то испанца и через минуту общалась с французской семьей. Со всеми она была предельно внимательна и вежлива. Впрочем, ей некогда было думать о продолжении своего романтического рассказа в самолете. Нужно принести прохладительные напитки, а там плакал чей-то малыш...

Во мраке салона давно спала блондинка, и горели неустанно его глаза. Он встретился с ней взглядом. Странно, что он еще ее волнует. Взгляд всколыхнул ее чувства, и она повернулась, чтобы уйти. Он не мог говорить. Стас поднес ладонь к запотевшему иллюминатору, где красовались буквы «Ж», «Д», «И», и затем при ней аккуратно стер их. Волна радости захлестнула ее. Близилась посадка.

Вконтакте нужно рядом с надписью друзья ещё пару: “приятели” “пересекались пару раз” “дааа было дело” “не нужен но пусть будет”

Жизнь – это Игра… И я в Неё Играю… Жестокая игра… Но правила я знаю. Возможно тяжела… Да, я не отрицаю… Но ведь исход один – Я НИКОГДА НЕ ПРОИГРАЮ!!!

Сегодня я пью за тебя. Мы долго, очень долго поднимали бокалы за нас. Ты пил за меня, я пила за тебя. Но тост был всегда один: "За нас".

А сегодня я пришла домой одна. Спросила у собаки: "Где Максим"? Собака радостно подбежала к двери, сунула нос в щелку и шумно понюхала воздух. Я открыла дверь. Заходи.

Зажгла свечи. Нарезала твой любимый сыр. Спросила у тебя вслух, не сделать ли тебе твой любимый салатик. Сделала. Ведь ты наверняка сказал бы "Ммм". Надела то белье, которое покупала на первую годовщину нашего с тобой первого поцелуя. Наполнила шампанским два бокала. Подняла свой. Чокнулась с твоим. "За тебя. Я люблю тебя". "И я тебя", - ответил ты.

Догорела первая свеча. Закончился первый бокал шампанского.

"За тебя, родной. Сейчас на часах одиннадцать без десяти. И я хочу, чтобы именно сейчас, именно в одиннадцать без десяти, ты почувствовал себя счастливым. Пусть та девушка, с которой у тебя сейчас свидание, именно в эту минуту скажет, что ты ей нравишься. Пусть именно в эту минуту она нежно поцелует тебя. Пусть сейчас вы поднимите с ней бокалы и, глядя друг другу в глаза, скажете "За нас". За тебя, родной мой. Будь счастлив. Я люблю тебя".

Нет, ты не подумай. Я совсем не идеальная. Я такая же, как и все. И я ревную. И мне больно. И я плачу. И я просто ненормальная. Но именно сейчас, когда в наших с тобой бокалах пенится шампанское, когда горит свеча, когда рядом с салатником лежит одна вилка на двоих, когда на экране ноутбука открыт наш с тобой любимый сериал, мне не хочется ревновать, не хочется боли, не хочется плакать. Мне хочется, чтобы ты был счастлив.

Знаешь, а когда-нибудь, совсем в другой жизни, мы снова будем вместе. Я это знаю точно. Мы будем искать друг друга. И когда-нибудь, совсем в другой жизни, ты снова нежно сожмешь мои пальцы, положишь мне голову на плечо и скажешь "Я скучал по тебе". Когда-нибудь. Потом. Совсем не в этой жизни.

Догорает вторая свеча. За окном темнеет. Давай разделим последний бокал на двоих. Я снова пью за тебя. Пойдем спать, родной мой. Спокойной ночи.

Он. Проснулся, как всегда, ровно в восемь. Пошел в туалет, затем на кухню — долил воды в чайник, ровно столько, чтобы тот закипел минут через пять-семь, поставил на плиту и направился в ванную — чистить зубы и мыть голову. В ту самую минуту, когда он выходил из ванной, чайник закипел.

Она. Вскочила, как ужаленная, и схватила часы. Полдевятого! Опять проспала! Кинулась в ванную, наскоро умылась, выдернула какие-то вещи из шкафа, стала торопливо натягивать. Долго не могла найти вторую туфлю. Когда нашла, передумала вообще надевать эти туфли, зашвырнула в угол, прыгнула в легкие босоножки, схватила сумочку и выбежала на улицу.

Он. Размеренным шагом зашагал к метро. Бросил взгляд последовательно: на соседские гаражи, крышу дома напротив, синее небо, дорожку, ведущую в парк. Эта комбинация образов всегда повышала ему настроение. Подойдя к пешеходному переходу, посмотрел налево, потом направо, пропустил пару машин и направился дальше.

Она. Автобус ушел перед носом, пришлось ловить машину. Вспомнила, что забыла причесаться — черт с ним, не до красоты! Вытянула руку. Пока ждала, вспомнила, что оставила дома документы, ради которых, собственно, уже тридцать минут назад должна была быть в офисе. Возвращаться было некогда, и она решила ехать как есть, надеясь, что в нужный момент вспомнит их содержание — ведь честно пыталась все запомнить, сидела до полтретьего ночи.

Он. Зашел в метро, купил проездной и пошел вниз по эскалатору, чтобы размять сонные мышцы. Он не спешил — время было рассчитано до минуты. Поезда еще не было, и он пошел вперед, к седьмой от начала колонне, чтобы, выйдя из поезда, оказаться на кратчайшем расстоянии до лестницы пересадки.

Она. Влетела на платформу как сумасшедшая, чуть не сшибла какую-то бабульку с тюками и под возгласы: «Совсем одурела, смотреть надо, куда прешь!» в последний момент сумела протиснуться в закрывающиеся двери поезда. Отдышалась. Посмотрела на свое отражение, попыталась пригладить взъерошенные волосы, но махнула рукой и постаралась сосредоточиться на предстоящей презентации. Сосредоточиться не получилось. Какой-то тип с неприлично спокойным выражением лица глядел в ее сторону. Мимолетного женского взгляда было достаточно, чтобы понять, что такие, как он, никогда никуда не опаздывают. Зануда... Небось, даже зонт не забыл — с утра накрапывало... Точно, вон он, зонт в левой руке. Этот зонт почему-то начал ее раздражать.

Он. Отвлекся от мыслей, когда какая-то растрепанная девушка стремительно влетела в вагон, чудом протиснувшись в закрывающиеся двери. Он недоуменно посмотрел на нее, подумав, какое удовольствие в том, чтобы лететь куда-то сломя голову — неужели нельзя будильник на полчаса раньше поставить? Эти взбалмошные создания — вечно спотыкаются о препятствия, которые сами себе и создают. «Без царя в голове» — точно сказано. И он стал наблюдать за ней из скуки, как следят за маневрами пинбольного шарика. Впрочем, занимался этим недолго: на следующей станции она выскочила из вагона и стремглав понеслась к эскалатору. Он не спеша пошел следом, вежливо пропустив вперед какую-то бабульку с тюками.

Она. Вылетела вверх по ступенькам эскалатора и устремилась к выходу. На бегу она вспомнила, наконец, как ни странно, свою речь и была неописуемо рада этому — как гора с плеч свалилась. Растолкав идущих навстречу людей и врезавшись с разбегу в стеклянные двери с надписью «выхода нет», она выскочила было на улицу, но тут же отпрянула назад и всплеснула руками в отчаянии: «Ну почему всегда все не так!» Шел дождь. Дождь лил сплошной серой стеной, лил так, что даже машины останавливались у обочин, не решаясь продолжать движение.

Он. Увидел толпу на выходе из метро и смекнул, в чем дело: видимо, дождь. Он надел перекинутый на левую руку плащ, протиснулся к выходу, раскрыл зонт и... увидел ее глаза. Он на мгновение замер, глядя на нее, вжавшуюся под козырек, чтобы не намокнуть, и спросил вполголоса: «Вас проводить?»

Они. Шли по улице, и дождь гулко барабанил по раскрытому зонту. Зонт был большой, черный и надежный. И он подумал, что вот так, под зонтом, он и ходил всю свою жизнь, а она — всегда вымокала до нитки и стучала зубами от холода, как сейчас. Он снял плащ и накинул ей на плечи, пресекая попытки сопротивления успокаивающим взглядом. Ей стало как будто теплее, и он снова задумался о ней. Что заставляет ее все время отказываться от элементарного житейского комфорта? К чему так мучить себя, рисковать здоровьем? Ради чего?

Она завернулась в плащ и хотела сказать «спасибо», но от холода зуб на зуб не попадал. Поэтому она лишь посмотрела на него с благодарностью и слегка пожала локоть, за который держалась. Он безошибочно распознавал глубокие лужи и аккуратно обходил их, следя за тем, чтобы она не поскользнулась на мокром асфальте. Рядом с ним было как-то необычайно спокойно. Она так редко чувствовала себя спокойно, что сейчас тихо наслаждалась этим ощущением. Нет работы. Нет сумасшедшей гонки. Нет вообще никаких забот. А есть только он, его зонт и маленькое пространство под зонтом — крошечная вселенная, где остановилось время.

А ночью они занимались любовью. Неистово, словно дрались дикие звери, дрались не на жизнь, а на смерть. Они не помнили себя, и мир не помнил их. Они лишь выли, кусали, рвали и терзали друг друга, то вылетая на поверхность, то погружаясь снова на невероятную глубину — пока не выбились из сил и не упали оба с головокружительной высоты на дно ущелья, и волна, швыряющая их о скалы, не отхлынула, оставив почти бездыханные тела на мокром, безумно горячем песке.

Утром он должен был лететь в другой город по делам. Приехав в аэропорт, он обнаружил, что посадка на рейс уже закончилась. Он опоздал. Выбежав из аэропорта, он налетел на тележку с чемоданами и долго извинялся перед каким-то пожилым мужчиной, а, поймав такси, вдруг обнаружил, что карманы пусты — бумажник остался дома. Тогда он все понял, сел на траву, обхватил голову руками и... рассмеялся. Он смеялся так громко и заразительно, что проходящие мимо люди начинали невольно улыбаться.

Любовь и вечность

Утром, когда уже лучи солнца вовсю светили, я проснулась, огляделась вокруг. Вспомнив, где и с кем, я вздохнула. Рядом мирно посапывал Влад, лежа на животе, обнимая меня одной рукой. Мой взгляд упал на его раскрасневшую и исцарапанную спину. Неужели это я так?
На мои попытки встать, Влад тоже зашевелился:
-Ммм…. Вика, это была потрясающая ночь!, - проговорил он, не открывая глаз, - какая ты была темпераментная. ТЫ мне всю спину исцарапала…. Давненько у меня такого не было. Он приподнялся и потянулся ко мне чтобы поцеловать, но я резко встала кровати и начала собирать разбросанные по комнате вещи
-Что-то не так, Вик? – услышала я за спиной обеспокоенный голос Влада
Я ничего не ответив, продолжила собирать вещи.
-Вика! – настойчивее прозвучал голос парня, - ведь нам вчера было так хорошо…
Ком подкатил к горлу, я развернулась к парню, успев одеть только нижнее белье:
-Хорошо было тебе!
Влад явно был ошарашен этим ответом. Он быстро вскочил с кровати и прикрывшись простыней, подошел ко мне, схватил за плечи и развернул к себе
- В чем дело, Виктория?
Я стояла, не говоря ни слова, потупив взгляд
-Вика! – парень легонько затряс меня за плечи
Я подняла взгляд полный слез и пробормотала:
- Нам не стоило этого делать…. Не думай, что если я один раз поддалась, то так будет всегда! ТЫ сам знаешь, кого я люблю….
Влад шумно вздохнул и отпустил меня. Сам же отошел к окну. Я быстро надела всю оставшуюся одежду и подошла к двери:
-Уже уходишь? – услышала я насмешливый голос парня. Развернувшись к нему, я увидела, что он так же стоит у окна, спиной ко мне, - ночью ты была более откровеннее…..
Я присела на рядом стоящий пуф.
- Влад, эта ночь….. была просто….- я не знала как сказать мягче, поэтому в моих слова образовывались большие паузы, - перевалочным пунктом что ли… в отношениях…… Костя и я…..
Влад рассмеялся и повернулся ко мне
- Значит, каждый раз когда Костя будет тебя посылать, ты будешь искать утешения в постели со мной? А потом опять начнешь бегать за Костей?
Он пересек комнату и оказался рядом со мной.
- А ведь он не любит тебя! И будет постоянно посылать!
- Не говори так! – дрогнувшим голосом перебила его я, - Костя не такой, притом, ты вчера сам сказал, что у него просто выдался сложный день. Переживем как нибудь!
-Я….Я тот, кто тебе нужен!!!!
Влад встал с места начал мерить шагами комнату.
-Да, я понимаю, что это некрасиво расхваливать себя, но ты ведь по другому не понимаешь… Только я смогу дать тебе, все то ты хочешь, я, а не Костя, он уйдет и даже не посмотрит, не обернется, а я буду рядом всегда. Я буду с тобой….
-Я НЕ ЛЮБЛЮ ТЕБЯ!!!!!!- я кричала, топая ногами, под конец расплакавшись, - я люблю Костю….
Влад не в силах больше это слушать, выскочил из комнаты, громко хлопнув дверью, что послышаться треск косяка.
Я еще долго сидела на полу комнаты, смотря на кровать где еще несколько часов назад двое, забыв о своих обидах и ссорах предавались любви и казались искренними…
Наскоро сдав ключи, я поспешила оставить этот отель, отправившись домой.

Дома меня ждал скандал. На этот раз и отец тоже вставил свое слово в пользу матери, называя меня неблагодарной дочерью, бесстыжим человеком, который не считается с мнением взрослых, шляеться неизвестно где с кем. Итогом стало то, что я теперь под домашним арестом и никуда не буду выходить из дома в течение месяца.

Послав всех к чертям, я отправилась к себе в комнату, скинула гору одежды с дивана, которую не убрала с прошлой примерки, и, упав на диван, прикрыла глаза. Мне не хотелось думать не о чем. Просто лежать и всё. Резко встав с дивана, я под стопками журналов, газет, одежды и даже кое-де лежавших флаконов из-под духов нашла наконец MP3- плеер и заткнув уши наушниками врубила музыку по максимуму, вновь вернулась на диван.

***
Месяц тянулся очень медленно. Первую неделю я не разговаривала с родителями вообще, передавая некоторую информацию через Дашу и наоборот, родители то говорили мне, а передавала это Даша. Позже, папа все таки сломался и вновь начал общаться, не долго дулась и мама.
Если честно сказать, я чуть не умерла, пока ждала когда же закончиться этот ненавистный домашний арест. Эти совместные обеды, завтраки и ужины… Нееет, еще раз целый месяц обсуждать дебет, кредиты, инвестиции и повышение цен – я просто не выдержу. Целыми днями я валялась в комнате, бродила по дому, иногда смотрела музыкальные каналы по телевизору. Ключи от митсубси забрал отец, на ночь родители запирали мою комнату на ключ, чтобы я не сбежала. На счет окна они не беспокоились: у меня с детства была боязнь высоты.
Единственным развлечением для меня стало мучение Даши. Кстати, она все же убралась у меня в комнате, пока не видела мама. Ей же сказала, что это я убрала. Даша все подтвердила. Мама долго сомневалась, но потом все же поверила мне.
Алена звонила мне пару раз, и как я заметила по ее голосу, она даже рада была моему заключению в четырех стенах. О Владе они ничего не рассказывала и не спрашивала. О Косте, к слову, тоже ничего не говорила.
За этот месяц я даже как то подзабыла о братьях…

Вечером, когда я красила ногти на руках, в комнату вошла мама и, бренча ключами в руках, торжественно объявила:
- Ну то ж, Вик! Настал тот торжественный день, когда я могу тебе объявить- арест прекращается! И с завтрашнего дня ты начинаешь новую жизнь.
Я подозрительно посмотрела на сияющую мама, откинулась на спинку дивана и подувая на невысохший лак, спросила:
- Меня пугает твоя радость. Что случилось?
Мама села рядом со мной и положив ключи от автомобиля на столик, ответила:
- Мы с папой нашли тебе работу!!!
От неожиданности я подскочила, нечаянно задев рукой незакрытый тюбик с лаком, он упал на ковер и оставил большой кроваво-красный след.
Мама даже не обратила на это недоразумение внимание, продолжая смотреть на меня
-Что ты сказала?
- Что ты слышала, - спокойно пояснила мама,- будешь работать у меня в магазине, продавцом в мясном отделе, мне как раз не хватает людей, а покупателей всегда там много. Если будешь молодцом, переведу тебя администратором торгового зала, а там еще посмотрим.
-Я не буду работать!!!!, - запротестовала я
-Хорошо, - мама была спокойна как удав, что на нее было не очень похоже. Она всегда была импульсивной,- тогда еще посидишь в комнате! Я думала, у тебя хоть что то в голове щелкнуло, оказывается нет. Ладно, будет еще время подумать.
Мысль, что я еще 30 дней безвылазно просижу дома привела меня в ужас
- Это шантаж…., - попыталась отвертеться я, - я не хочу работать….Я не могу работать….. Я не умею….
Мама подправила свою укладку и сказала мне:
-Нууу, в жизни всегда все бывает в первый раз. Я тоже когда-то начала с малого. А теперь смотри кто…. И я все это, - она обвела комнату взглядом, - заработала трудом.
Я подскочила к маме, перепрыгивая кучу из одежды и прочей ерунды и схватив ее за руки, произнесла:
-мамуль, милая, родная…. Я не хочу работать, неееет, прошу…
Мама встала с дивана и отойдя от меня на несколько шагов, возмутилась:
-Я не понимаю, а что тебе надо? Работать ты не хочешь, хочешь всю жизнь сидеть на шее у меня или папы?! Так этого не будет. Я уже по горло сыта этим.
Я продумывала, что бы такое придумать, чтобы отвертеться от работы, но ничего не приходило на ум:
- Меня все засмеют! Увидев, как я стою за прилавком с мясом…. Мама ну пожалуйста….
Но мама была непреступна, как скала
- Викуль, они уже и так смеются над тобой. Все твои подруги работают. Да возьми хотя бы ту же самую Алену. Она сама раскрутила свой парфюмерный бизнес за 4 года и причем никто ей в этом не помогал. У нее нет таких родителей, как у тебя, милая. Вот это результат. Ею я горжусь. И жалею ее, у нее никого нет, кроме братьев, которые к индустрии красоты вообще никакого отношения не имеют. Так что она все сама. Вот с нее и бери пример.
Пока мама тараторила об Алене, в мою голову пришел план:
- Я предлагаю тебе альтернативу!- громко произнесла я, складывая руки в замок, - я устраиваюсь на работу. Но работу я ищу сама!
Мама молча смотрела на меня.
- А что? Давай, но у меня есть условие: тебе срок – три дня. Найдешь постоянную серьезную работу с нормальным соцпакетом и зарплатой – работай. Не найдешь – идешь ко мне в мясной отдел. Снова не будешь выходить из дома. Работа- дом, работа- дом….
-Идет! – улыбнулась я и протянула маме руку, она быстро пожала ее. Мы обе рассмеялись.
-Ладно, - улыбаясь, потрепала меня за волосы мама, - идем пить чай. И когда уже ты уберешься в комнате?
«Ну уж нет, мамуль» - думала я про себя, пока мы спускались со второго этажа в сторону кухни, - «продавщицой баранины я точно ж не буду. Да и клубная жизнь у меня продолжиться через несколько дней, я в этом не сомневаюсь!»

Но сказать легко, да нелегко сделать. Два дня я опять провалялась, проездила по магазинам и лишь на третьи сутки вспомнила о споре и принялась судорожно искать подходящий вариант. Но…. Ту, работу, которая бы мне подходила, я так и не нашла. То возраст не подходил, то отсутствие образования, то мне не нравилось то, что фирма находилась далеко.
Алена тоже названивала, подкидывая мне варианты работы и адреса своих подруг, которые могли бы взять меня на работу, но эти варианты мне не нравились.

Уже к полуночи третьего дня в мою комнату вновь вошла мама и с порога начала отчитывать:
-Опять бардак!!!! Что это за журналы??? А одежду ты что не можешь повесить на вешалку???? Кровать за собой убрать не можешь???
Я просматривала наверное уже сотый сайт с вакансиями, что даже не слушала маму:
-Чего тебе? Пришла поиздеваться надо мной? Я все равно не буду говядину -баранину продавать!
- О работе поговорим позже, а сейчас спускайся на кухню.
Я отвлеклась от компьютера и удивленно посмотрела на маму:
-А Что такое? Мы же недавно пили чай.
Но мама лишь улыбнулась:
-Идем-идем…., - и вышла из комнаты.
Я же удивленная всем, спотыкаясь об разбросанные вещи, тоже выскочила вслед за ней, на ходу поправляя одежду.
Спустившись на кухню, я увидела папу за столом и еще одну мужскую фигуру. На столе красовалась бутылка водки, икры и прочей еды. Увидев нас, папа встрепенулся.
- Света, Вика, проходите, садитесь. Викуль, у нас гости, - сообщил практически уже опьяневший папа, указывая на гостя, который так и не повернулся ко мне
-Да, вижу что это не Даша, - огрызнулась я, подозревая, что знаю кто это. Он повернулся ко мне и мои опасения подтвердились. Это был Влад.
Я попятилась назад:
-А он что здесь делает?
-Ккак это что…., - удивился папа, - Владислав пришел свататься…..
Мои глаза округлились
-Что??????
-Да, Викуш, - произнесла мама, усаживаясь за стол, пододвигая к себе тарелку и столовые приборы, - Влад сказал, что очень любит тебя и пришел просить твоей руки…
Я поочередно смотрела на родителей. Они были радостны. Влад молчавший все это время, теперь же сидел опустив вниз голову, что –то ковыряя в салате.
-И знаешь что…, - я перевела взгляд на папу, он светился от радости, - мы согласны!!!
♥http://www.oloveza.ru/istorii-40